1. Багдад   Трансвааль, Трансвааль, страна моя, Ты вся горишь в огне… Из песни Звучит та песнь – на новый лад, Теперь – сильней вдвойне. О город мой, Багдад! Багдад! Ты весь горишь в огне! Земля – в огне! Земля - во мгле! Губитель тел и душ, Кровавый фюрер на Земле РазБУШевался – Буш! …А был истерзанный Белград, Израненный Кабул… Теперь и ты, о мой Багдад, В глаза беде взглянул! (Я – из России. Не беда! Неважно, где живу – СТРАДАЮЩИЕ города МОИМИ назову!) В блокаде вражеских армад, Весь в дымной пелене – О город мой! Багдад! Багдад! Ты весь горишь в огне! О город мой! Держись! Держись! Сражающийся – свят1 Держись! Меняем смерть – на жизнь! Ты не умрешь, Багдад! Ответь мне, небо – Судия Найдется ль Сатане?! …Ирак, Ирак, страна моя, Ты вся горишь в огне!

2. Я лягу в землю   За то, что я не потакаю вам, За то, что ваших правил не приемлю, Друзьям на радость - и назло врагам Я лягу в землю. Я лягу в землю. Ни отпеванья, ни венков из роз... Никто не пожалеет. И не надо! Что ж, обойдусь без всяких лживых слез, Я только рада! Я только рада! Мне будет спальня - в царстве тишины, С крестом - моя последняя кроватка. Мне там приснятся сказочные сны, Мне будет сладко! Мне будет сладко! А вы - и дальше падайте ко дну! Сегодня ведь прислуживаться - модно! Там - наверху - вы будете в плену, А я - свободна!!! А я - свободна!!! Легко ли гнетесь? Боли нет в спине? Карьерка в норме? Господа довольны? Иль, может быть, страдаете? А мне Уже не больно! Уже не больно! Чужих ступней - не буду целовать! И не склонюсь пред вашей жалкой властью! Уйду туда - под землю. Ну а вам Желаю счастья!

3. Огромный город - и такой чужой   Огромный город - и такой чужой! Чужих подъездов запертые двери. Прохожие, спешащие домой, Не взглянут. Не помогут. Не поверят. Трамваи... Светофоры у дорог... Фабричный дым затягивает небо... Никто меня не пустит на порог, И даже не подаст кусочка хлеба. Не для меня рекламные огни Мелькают в разноцветных переливах. Покой кровати, свежесть простыни - Не для меня - для жителей счастливых. Не для меня зажегся в окнах свет. Чужих домов - бесчисленные сотни. Я - сирота. Мне здесь ночлега нет. Мне суждено замерзнуть в подворотне. На улице - морозно и свежо. Уныло. Бесприютно. Одиноко. Огромный город - и такой чужой! Огромная планета - так жестока!

4. Просто ожидание утраты...   Ни словам не верю, ни поступкам: Это все - один сплошной обман! В мире счастье - невозможно-хрупко, Призрачно, как розовый туман. Радость - дорогая безделушка: За улыбку - много лет тоски. Эта жизнь - лишь детская игрушка: Брось - и разлетится на куски! ...Говорят: "Нет повода для грусти, Радуйся - на улице весна"... Но неясных, тягостных предчувствий Отчего же так душа полна? ...Извините, что схожу с ума - Вы, друзья, ни в чем не виноваты... Просто ожидание утраты Тяжелее, чем она сама.

5. Я сегодня - на сцене    Мы - актеры. Мы - слуги сюжетов безумных. Здесь, в театре - кто паж, кто король, кто герой... Обливаются клюквенным соком костюмы, А душа обливается кровью живой. Я сегодня - на сцене. Я здесь - королева! Я достойно сыграю высокую роль! Мне ль бояться интриг и монаршего гнева?! Наплевать на коварство, на яд и на боль! Надоело мне слушать подсказки суфлеров, Под парик убирать непокорную прядь. Я сегодня - Владычица! Прочь, режиссеры, Я не буду по вашим законам играть! Разбиваю ваш кубок. Я вам не Гертруда! Я - другая! Ломая сценический мир, Я поспорю с тобой, отравитель-иуда! Я поспорю! Ошибся великий Шекспир! Не надейся, убийца, на жалкую милость! Я спасу тебя, принц! Королевство - спасу! Я - Верховная власть, я - сама Справедливость, Я - Свобода и Свет, я - Карающий Суд! ...Режиссер-постановщик теряет сознанье. Зал свистит - кто посмел, мол, испортить сюжет? Опускается занавес... Все как в тумане... Где актеры?! Где зрители?! Гасится свет... Я осталась одна... Сняв корону и маску, В костюмерную сдав королевский наряд, И в бессильи, поняв, что окончена сказка, Выпью клюквенным соком разбавленный яд.

6. Унесите меня!    Унесите меня, голубые ветра! Настоящее счастье - в высоком полете! Здесь - унылая глушь! Мне отсюда - пора! Задыхаюсь в ужасном мещанском болоте! Этот мир - словно скучный и гиблый погост. Кто меня заберет? Где желанный спаситель? Унесите, полночные ангелы звезд! Даже если придется убить - унесите! Только утром проснусь - улетаю в мечту. А закрою глаза - снова небо приснится. К золотым облакам, в небосклон, в высоту - Унесите меня, белокрылые птицы! ... Удушающий дым... Города, города... Как ловушки и сети - огромные Сити. Я свободы хочу! Насовсем! Навсегда! Унесите меня! Я прошу - унесите! Я так долго мечтала о сказочных днях! Где вы, храбрые Рыцари Солнца и Ветра?! На крылатых, стремительных, алых конях Унесите меня, Тамплиеры Рассвета! Я здесь жить не могу! Нет, не буду здесь жить! Всех, кто может летать, - я молю о защите! Из огромного мира наживы и лжи Унесите меня! Кто-нибудь - унесите!

7. Присяга    Повелитель! Пред Вами стою - Доброволица - и рабыня! Я пришла - защищать в бою Вашу славу - и Вашу твердыню! Я пришла из спокойной глуши. Вот присяга моя - примите! - Покровитель моей души И стихов моих вдохновитель! Здесь, в аду - только Вы меня Научили - жить, не согнувшись! Научили - свято храня Свет - идти сквозь вселенский ужас! Я сама (чтО мне род и сан?!) - Выбираю - пред кем склониться! Ваша жрица, Ваш страж, Ваш вассал, Укрощенная Вами львица! Я за Вас - на вражье копье! - Я в Аиде - иль враг в Аиде! А попросите сердце мое - Рассеку свою грудь. Возьмите! Ваших близких - спасу из огня! Ваших Брутов - пошлю на плаху! А велите казнить меня - И взойду на костер без страху! ...Но однажды придут времена - Вас повергнет судьба и замучит... Я хочу разделить Вашу участь! На Голгофе Вам буду верна!!! Мой Правитель!!! Любой приказ Я исполню - только скажите!!! Но молю об одном - Повелитель, Не велите покинуть Вас!

8. Картонный меч    Оружие мое - картонный меч. Другого - нет. (И, видимо, не будет). Ты, чуждый век, зовешь меня на сечь?! Твой вызов принят! Нас судьба рассудит! Надев на плечи - не броню, а шаль, Твою перчатку подниму отважно! На поединок! Не страшна мне сталь! Дуэль - за Честь! (за чью - не так уж важно). Да! Знаю! - изменились времена! Да! Понимаю! - Рыцарство не в моде! Но все равно - я Прошлому верна! А ты со мной не будешь благороден. Проклятый век! Век-раб! Век-людоед! Отменно поглумился ты над жизнью! Кумир и знамя - банковский билет?! Отвага, Совесть, Честь - анахронизмы?! Машины - к небу?! Нас - во тлен и прах?! Ничтожеством ты сделал Человека! Брось "пушку"! Мы сразимся на мечах! - Ведь я - дитя двенадцатого века! Десятки лет - мы бьемся горячо! (Кто упрекнет, что битва бесполезна?) Я знаю - век пронзит меня мечом - И вовсе не картонным, а железным. В багровый цвет окрашена трава. Смертельных ран на мне уже немало. Да, падаю - но я была права! Да, ухожу - но я не проиграла! Тускнеет свет... Открылся Тайный Путь. Познать его мечтала я когда-то. В последний миг кладу себе на грудь Картонный меч в сиянии заката.

9. Не бывать мне последним солдатом...   Не бывать мне последним солдатом, Амазонкой в бою - не бывать. Буду только простым адвокатом, Что упорно твердит: "Оправдать!" Мне не рваться в сражение первой, Не бывать героиней в борьбе. Но я буду единственной верной, Не примкнувшей к свистящей толпе! Не скакать мне в атаку отважно, Не одерживать славных побед. Но я буду последним присяжным, Приговору ответившим "Нет!" Никогда не бывать знаменитой, Не вести всепобедную рать. Но я буду Последней Защитой! (и не важно, кого защищать). Не дадут мне "За храбрость" медали И геройской звезды - не дадут. Но гонимый толпою страдалец В моем сердце - отыщет приют. Загорюсь - маяком одиноким В темноте - золотым огоньком. На мучительной смертной дороге Буду скромным последним цветком.

10. КРЫМСКИЙ ЦИКЛ   РАДОСТЬ ДОРОГИ Мчись, поезд, скорее! Я еду в Тавриду! Как будто в Элизиум - из Аида! Из тесной квартиры, из мрачной столицы - Туда, где горячее солнце резвится, Где бум винограда, где сладкие сливы, Где синие бухты, большие заливы... Я еду! Я еду! Да здравствует поезд, Железных дорог серебрящийся пояс! Долой все печали! Долой все тревоги! Да здравствует вечная Радость Дороги! Столица - все дальше, Таврида - все ближе! Я горы увижу и море увижу! И мысы, и скалы, и южные травы! Великой Дороге - извечная слава! БАХЧИСАРАЙ Бахчисарай. Дворец. Фонтан. Все те же - пушкинские - розы. А может, - это кровь из ран, И камень утешенья просит? Туристам повторяет гид Слова истории - той, давней... Но тих и недвижим гранит, И слезы капают из камня. Выходим из дворца. И вот - Домов резные парапеты, Узор оград, чугун ворот, Пещеры, камни, минареты. Здесь - буйство виноградных лоз. Здесь горы - словно в хороводе, А солнце - спелый абрикос, Созревший прямо в небосводе. Здесь - вальс высоких тополей, А там, вдали, на высях знойных - Пещерный Град - Чуфут-Кале, Как память о старинных войнах. Сюда, в далекий край тепла Прибыв из сумрачной равнины, Я, наконец-то, поняла: Вершины есть - и есть глубины! Как жаль, Обетованный Рай, Что предстоит с тобой разлука! Прощай, прощай, Бахчисарай, Подай мне каменную руку! ХЕРСОНЕС Херсонес... Херсонес... Херсонес... Проплывают столетия мимо. Здесь, под чуткой охраной небес - Сохраненная Молодость Мира! Из Античности - добрая весть! Море... колокол... храм... колоннада... Как в волнах изнемогший пловец, Ты в веках утонула, Эллада. Захлебнувшись в пучине годов, Ты исчезла. Остались былины... Но живей всех живых городов - Эти камни и эти руины! Херсонес... Херсонес... Херсонес... Героический эллинский город! Словно Мир Первозданный воскрес, - Мир, что вечно отважен и молод! Он, конечно, сегодня не тот... И его не спасти, не исправить... Но остался средь южных широт Херсонес - как великая память! Херсонес... Херсонес... Херсонес... В Вечной Битве - стоит горделиво. Современности - скоро конец, А развалины Древности - живы! ПОЧЕМУ ТЕБЯ НАЗВАЛИ ЧЕРНЫМ? Вижу твои ласковые волны, Стоя на гористом берегу... Почему тебя назвали Черным? - Вот чего понять я не могу. Ты обычно - в солнечной лазури. Можешь быть зеленым, как листва. Даже если ты во время бури - Видится не чернь, а синева. Белым цветом, небывало-чистым, Серебрится пена от волны. Ты еще бываешь золотистым - В сказочном сиянии луны. А когда встаешь навстречу зорям - Розовой становится вода. Я тебя видала бирюзовым. Черным - не видала никогда. Я люблю тебя - во время шторма, Или в штилевое забытье... Почему тебя назвали Черным? Светлое, лучистое мое? АЛУПКА Кипарисов конусные юбки... Высится Ай-Петри впереди... По зеленым улицам Алупки Хочется без устали бродить. По музейным комнатам дворцовым, Где из окон - вид далеких гор, По владеньям графа Воронцова, Паркам водопадов и озер. А потом, набегавшись по этой Золотой, приветливой земле - Тихо вспоминать стихи поэтов, Сидя на задумчивой скале. И, смотря на море голубое, Я хотела счастья одного - Засыпать - под пение прибоя, Просыпаться - снова под него, В нежной дымке, розовато-синей, Наблюдать рассветную гору... Город солнца, моря и глициний! Я тебя покину поутру. Оставляя в памяти зарубку, Ухожу в другие города. Страшно мне - любимая Алупка, Вдруг уже не встречусь никогда? ВОДОПАДУ УЧАН-СУ Иду к тебе, Летящая Вода! Послушать небывалую из песен. С каких высот! - запомню навсегда, Как твой полет отважен и чудесен! Стою, на струи устремляя взгляд, Средь крымских сосен, время победивших. Ты расскажи, звенящий водопад, Легенду о любивших и погибших. Бывает так - у жизни на краю Нам кажется, что пыл любви утрачен. Бывает - выпьет зной твою струю. Но дождь пойдет - и вместе мы заплачем... Пропой мне о печали, Учан-Су, Пропой свою старинную балладу! Я эту песню - в сердце унесу, Как и твою хрустальную прохладу. А в тихий миг, когда моя звезда Вдруг упадет, сорвавшись со Вселенной, - Прошу тебя, Летящая Вода, - Прими ее, как дар благословенный. ФЕОДОСИИ Богом Данная, величавая, - На морских стоишь берегах, Чуть веселая, чуть печальная, Не стареющая в веках! С виду скромная и неброская - Город многих столетий, - ты Подарила нам Айвазовского И пришла на его холсты. Ты белела и в зорях таяла Для бессмертных его картин. А еще - здесь была Цветаева, Здесь творил Гринландию Грин... Средь морской и небесной просини, Облаченная в древний хитон, Ты стоишь у волн, Феодосия, Победительница времен! КОКТЕБЕЛЬ Горький травный коктейль Край киммерийский пьет. Смотрится Коктебель В зеркало синих вод. В Доме, где жил поэт, Снова полно гостей. Жаль, хозяина нет, Счастье, что есть музей... Край Голубых Вершин! Край голубых морей! Мы должны завершить Свой поэтический рейд. Были в больших городах. Здесь - завершаем путь... Высится Кара-Даг - Он захотел вздремнуть В царстве прозрачных бухт, В синей долине снов... Этот вулкан - потух. (Вдруг он проснется вновь?). Край Голубых Вершин! Край неустанных вод! Может, еще свершим Снова к тебе поход?.. ...Солнца желтая кровь Капала... День голубел... В память явился вновь Синий мой Коктебель... УВЕЗИ МЕНЯ, КАТЕР! Увези меня, катер, скорей! Дальше, дальше - в открытое Море! И пускай все сильней, все сильней Бьюся волны в неистовом споре! Мне родная стихия - вода! А душа - словно Море, безбрежна! Увези меня, катер, - туда, Где не видно уже побережья. Я увидела - там, за кормой, Только с палубы вниз поглядела - Листья водорослей под водой И медузы прозрачное тело... И проснулись морские мечты: Буря... шторм... паруса и канаты... Каравеллы... причалы... порты... - Все, о чем я читала когда-то... Так качайся по волнам легко, Белоснежный стремительный катер! Уплыви - далеко-далеко, Чтобы вовсе забыть о возврате! ПРОЩАНИЕ С КРЫМОМ Золотая Таврида!.. Прощай! Царство смелой, мятежной стихии! Безвозвратно потерянный край, Бастион первозданной России... Не сумели тебя удержать... А сейчас - покидая высоты - Мы отсюда должны уезжать, Возвращаться - от Моря к болоту... Для чего я ждала столько лет? Для чего, вообще, приезжала? Чтоб, мусоля обратный билет, Задыхаться от слез у вокзала?! Но зато - я сумела познать - Средь платанов, средь пальм и акаций - Эту светлую радость - бывать! Эту смертную муку - прощаться! Здесь могла бы я счастье найти И покров твоего небосклона. Но расходятся наши пути, И состав подогнали к перрону... О спасибо, Таврида, тебе - За вершины, за счастье, за волю, Что назло властелинше-судьбе, Я чуть-чуть отдохнула от боли... ЗАКЛЮЧЕНИЕ Я видела это! Я видела это! Край чистого неба, край Вечного света! Просторные бухты, жемчужный прибой... Таврида! Таврида! Болею тобой! Текущую жизнь - выношу, словно пытку. Часами смотрю на морскую открытку. И снится в садах налитой виноград, И слышится звонкое пенье цикад. Однажды уйду - за морские просторы, В тот край, где стоят непреклонные горы, Туда, где вовек не смолкает прибой, Где синее небо, где мир молодой!

11. Если мир не спасет красота...   Если мир не спасет красота... Вот художник стоит у холста... Вот строфа по бумаге течет... Если мир не спасет красота - Значит, больше никто не спасет! Побеждает разруху и смерть Непокорное сердце творца! Бросить вызов уродству - посметь! Среди ада - стоять до конца! К вам жестока надменная жизнь, Испытанья - безмерно-тяжки... Там, где Творчество - там Героизм! Так творите - всему вопреки! Вопреки - всем заклятым врагам, Вопреки - равнодушью друзей! Вопреки - всем судам! всем клинкам, Посылающим сотни смертей! Вам судьба протянула ладонь, Вам - хранителям Света Звезды! Этот Свет - как Бессмертный Огонь! Как подснежник - сквозь мощные льды! Как не взятая злом высота! Как последний несдавшийся форт! Если мир не спасет Красота - Это значит, что мир уже мертв!

12. Предательница    Помню боль... Раскаленное жало... Но, не смев ни на что уповать - Я молчала... молчала... молчала... Не хотела его предавать. Помню - шум на трибунах и в залах. Средь насмешек, угроз и свистков Я кричала! кричала! кричала! Чтоб его защитить от врагов. А потом... Как-то все позабылось... Накатили земные дела... Я смирилась... смирилась... смирилась... И тогда я его предала.

13. Нас оценят. Купят. И свяжут    Вместо эпиграфа: США назначили за поимку Саддама Хусейна денежную награду - 25 миллионов долларов. Его сыновей уже кто-то сдал. Ранее крупное вознаграждение предлагали за сербского Лидера С.Милошевича. Значит, жизнь каждого, кто не вписывается в рамки Системы, может быть оценена и станет предметом купли-продажи. Нас оценят. Купят. И свяжут. И потащат на лживый суд. "Миротворец" в кровавом раже На такую расправу - крут. И всегда найдется Иуда, Что предаст, довольно бубня: "Двадцать пять миллионов! Круто! (Тридцать сребреников - фигня)". Кто восстал - тот, считайте, помер. К мятежам наш "босс" не привык. Остальным - персональный номер И заморский, чужой язык. Не мешайте строить цивильность! Под контролем - ваш каждый шаг! Вам оставят последнюю милость - Полинялый трехцветный флаг. Если ж встанешь ты против власти Глобалистов, убийц, иуд - Вмиг на гордых твоих запястьях Полицейскую сталь сомкнут. Не дай Бог - ты горд и отважен, Не холуй и не лизоблюд - Вмиг - оценят. Купят. И свяжут. Или, может, - просто убьют. "Все нормально!" - твердят газеты. "Все по плану", - гласит пиар. Где ты, Оруэлл?! Хаксли, где ты?! Кто опишет этот кошмар?! Здесь валютой - меряют жизни! Здесь хозяин - вор-колонист. Если ЭТО - "бой терроризму", - Что ж! Хватайте! Я - террорист!

14. Не Волга - Стикс...    Не Волга - Стикс. Не капитан - Харон. Не свежий ветер - только смрад кровавый. Над нами синий склеп - не небосклон, Под нами не вода - расплавленная лава! Наш пароход стремится все быстрей. Технический прогресс дошел и до Аида. И не матросы - сборище теней Не склянки бьют - справляют панихиду!

15. Монолог осени    Спущусь на разноцветный луг По желтой лестнице Рассвета. Полью дождями все вокруг. Нарву себе цветов букеты. Пойду в зеленые леса, Их пышно наряжу во злато. И поднимусь на небеса По алой лестнице Заката.

16. Песня о Коктебеле    Серое небо за мокрым окном. Мертвые лужи окованы льдом. Скоро зима постучится в наш дом. Скоро - метели... В час, когда осень мне шепчет: "Прощай", Я вспоминаю тот солнечный край. Знаю, друзья, где находится рай - Он - в Коктебеле. Синий, синий, синий Синий Коктебель. О, с какою силой Вновь стремлюсь к тебе! Синие вершины, Моря колыбель. Сонные долины... Милый Коктебель... Чистое небо над Черной Горой, Запах полыни и ветер степной. Белые чайки над синей волной В пенном узоре... Ночь подойдет - окажусь я во сне В незабываемой южной стране, Там, где мы счастливы были вполне, Сидя у моря.

17. Песня о Коктебеле    Серое небо за мокрым окном. Мертвые лужи окованы льдом. Скоро зима постучится в наш дом. Скоро - метели... В час, когда осень мне шепчет: "Прощай", Я вспоминаю тот солнечный край. Знаю, друзья, где находится рай - Он - в Коктебеле. Синий, синий, синий Синий Коктебель. О, с какою силой Вновь стремлюсь к тебе! Синие вершины, Моря колыбель. Сонные долины... Милый Коктебель... Чистое небо над Черной Горой, Запах полыни и ветер степной. Белые чайки над синей волной В пенном узоре... Ночь подойдет - окажусь я во сне В незабываемой южной стране, Там, где мы счастливы были вполне, Сидя у моря.

18. Песня об Алупке    Когда здесь беснуется холод, И мир утопает в снегу - Я помню тот солнечный город На крымском морском берегу. Пригубив "Массандры" из кубка, Припомню, как плещет волна... Алупка, Алупка, Алупка Была мне судьбой суждена. Во мраке ль, невзгодах, неволе ль - Повсюду с собой пронесу Твоих величавых магнолий, Твоих кипарисов красу. За хрупкой ракушки скорлупкой Поет неустанно прибой. Алупка, Алупка, Алупка! Увижусь ли снова с тобой? А если средь мук и сомнений Почувствую - скоро конец... Мне станет последним спасеньем Твой образ. Твой парк и дворец. Пусть жизни дырявая шлюпка Несется по грозной волне - Алупка, Алупка, Алупка, Ты станешь пристанищем мне!

19. Мне снятся вновь - гробы, гробы...   Мне снятся вновь - гробы, гробы, Смертельный ужас, мор и голод. Чего хочу я от судьбы - Я, сдавшая мой Белый Город? Не я ль, веселая, тогда Жила в блаженном равнодушьи, Не зная, что идет беда, Что будет Город мой разрушен? Кого хотела обмануть Нелепым, запоздалым плачем, Врагам не преградивши путь, Когда мой Город был захвачен? И, уклонившись от борьбы, Ушла в мечты, как странник в горы. Дождусь ли казни от судьбы Я, - сдавшая мой Белый Город?!

20. Инопланетянка    Ранним утром вы увидели, земляне, Необычный, ослепительный эффект. Показался в фиолетовом сияньи Неопознанный летающий объект. Я на Землю прилетела спозаранку. Пронеслась моя машина, как стрела. Я - пришелица. Я - инопланетянка. Вы не бойтесь - я не сделаю вам зла. Я с далекой и таинственной планеты Привезла вам необычные дары: Вот, смотрите - разноцветные кометы, Серебрящиеся звездные шары. Вы отвергнете дары. Вы не поймете. "Нам, - вы скажете, - не нужно ничего. Мы привыкли жить в чернеющем болоте, И не надо нам сиянья твоего. Убирайся! Прилетела ты напрасно! Твои звезды и кометы - жгут глаза". И прогоните меня. А для острастки Постреляете вдогонку в небеса. Но признаетесь потом: "Мы жили мелко..." И посмотрите зачем-то в высоту... Но умчалась вдаль летучая тарелка С мертвой гостьей на обстрелянном борту.

21. Non futurum!    О нет! Не лунное затменье - Грядет Затмение Земли! К чему премудрые ученья, Когда маячит Смерть вдали? К чему все своды философий? К чему толстенные тома? Когда мы движемся - к Голгофе! Нас ядерная ждет зима?! Вы - оптимисты? Корчьте лица, Но знайте - БУДУЩЕГО - НЕТ!!! Всего-то лишь - на единицу Уменьшится число планет... Лишь тем, кто в муках серых буден Искал не пепла - но огня - Нам новый мир дарован будет - В сияньи Неземного Дня!

22. После Тавриды   Лес родной- дремучий и большой, Что ж я твоему не рада виду? Я, наверно, умерла душой В день, когда покинула Тавриду. Я ушла из сказочного сна. И теперь (хоть северянка родом) Мне унылой кажется она - Северная скромная природа. Строгий лес... Поляна... Поле ржи... Бедный край! Он тоже живописен. Надо вновь привыкнуть. Надо жить Без морей, без гор, без кипарисов. Как ни горько - надо позабыть Буйство красок - синеву и зелень. Надо эту северную землю Снова попытаться полюбить.

23. О, как бы узнать заранее...   Меж нами - лежат расстояния. Меж нами - осений дождь... О Господи! Знать бы заранее, Куда Ты его пошлешь. И, коль ожидает Рай его - Отдам Тебе жизнь мою, Рабой Твоей стану праведной, Чтоб встретить его в Раю. А если волей поспешною Лишишь его райских наград - Я буду великой грешницей, Чтоб тоже отправиться в ад! Что делать? Ответь мне, Господи, - Грешить иль Тебе служить? Придется всем под откос пойти - Не вечна земная жизнь. О, как заглянуть за грань ее, Куда не доходит взор? О, как бы узнать заранее Его роковой приговор?

24. Остается Дорога    В миг, когда исчезают надежды, улыбки, желанья, И когда пораженье отчетливо смотрит в глаза, И теряем себя, оставаясь без рода и званья - Остается Дорога - к волнам. К кораблям. В небеса. Впереди - беспощадные ветры, и ливни, и грозы. Там последним закатным огнем горизонт опален. И последними желтыми искрами светят березы, И последними алыми флагами машет нам клен. Там цветы не растут. Там с шипами, с колючками споря, Пробиваясь сквозь заросли - сколько придется пройти! Остается Дорога - до смерти. До света. До Моря. Остается Дорога - туда, по Прямому Пути. Сколько сбились с нее! Сколько путников смерть повстречали! Все темней и темней... Черным пеплом покрыта земля... Мы уходим вперед - Полуночные Эльфы Печали По опасной дороге - к последним своим кораблям. Что бы нас ни ждало - повстречаем без страха и дрожи. Что есть жизнь? Лишь в дороге и битвах получим ответ. Но отнимут Дорогу - останется нам Бездорожье. А наутро прострелят сердца - но останется Свет.

25. Холодная ночь. Звезда...    Холодная ночь. Звезда. Стук сердца и стук часов. Я вновь ухожу. Куда? В далекое царство снов. Я вырвусь в ночной эфир Из вечных земных оков. Я там изменю весь мир И всех разобью врагов. О только б прийти туда! Там будет все - наяву! Холодная ночь. Звезда. Я только во сне живу.

26. А где-то есть Благословенный Край...    На пристани стою. Смотрю на бег Воды и кораблей... Закат горит багрово... Впадают в море - много-много рек. Впадают в сердце - две славянских крови. А где-то есть Благословенный Край (Но я его, наверно, не увижу)... Там ярче солнце. Там течет Дунай. Там горы - величаво-неподвижны. Откуда вдруг тоска и маета? Вода. Причал. Играет "Марш славянки". И вслед за кораблем плывет мечта Русоволосой грустной сербиянки. А где-то есть Благословенный Край. А где-то есть Благословенный Город... Плыви, мечта, далеко, за Дунай! Закат пылает... Веет легкий холод...

27. Мир    Протри стекло - и ты увидишь мир: Под снежным пледом спящие равнины, Нагих ветвей чернеющий пунктир И снегирей на мерзнущих осинах. И облака спокойно будут плыть, Взирая на сугробы безучастно. Таким предстанет мир. И, может быть, Тебе он даже кажется прекрасным? Но нет! Прекрасным не был он ни дня! И от него - не зря тебе шепчу я - Тебя хранит стеклянная броня. Разбей окно - и ты его почуешь! Ударь в стекло - с размаху, кулаком! Осколки брызнут! Дунет сильный ветер! Ворвется снег! И ты поймешь - на свете Не так-то все прекрасно и легко! Узнаешь - всем желаньям вопреки, - Вот этот мир! Он - холоден и резок! Кровь из твоей пораненной руки Сольется с кровью из его порезов.

28. Разрушенный Город    Здесь безмолвно вокруг. Здесь чернеют сквозь сумрак развалины. Позабыв о войне, беззаботно сияет звезда. Этот Город - исчез. (Извините - не помню названия). Здесь никто не живет. И никто не вернется сюда. Лишь историк-студент упомянет о нем на экзаменах. И, быть может, сюда забредет сочинитель баллад - Современный Гомер. Он опишет в несмелых гекзаметрах Над руинами Трой - безутешную скорбь Илиад. Слышен голос в ночи: "Здесь сражались отважно и гордо мы. Сколько крови лилось! Сколько рыцарей здесь полегло!" И слепая судьба над руинами зрячего Города Распростерла крыло.

29. Новогоднее    Снегурочка... Надену свой наряд. Сегодня нет ответственнее роли. Смеются дети, весело галдят, А взрослые - готовятся к застолью. "Сне-гу-роч-ка!" - орет мне детвора. Повсюду - золотые переливы, Шампанского искристая игра И фейерверков радостные взрывы. Но дети ближе к полночи заснут, А взрослые - к столу. Такая мода. Уже пора - часы двенадцать бьют. За счастье! С Новым Годом! С Новым Годом! Снегурочкой ты назовешь меня, И, может быть, подаришь звезды с неба. Боюсь, боюсь я твоего огня - Ведь не из плоти сделана - из снега! Я холодна. Я очень холодна. Смотри - все потешаются над нами. Как елочный фонарь, горит луна, Гирлянды светят мертвыми огнями. Я со стола бутылки соберу, Пустые рюмки, грязные стаканы. Снегурочка... Исчезну я к утру. Растаю. Стану облачком тумана. Танцуют гости, шутят про любовь. Я знаю, что тебе, конечно, грустно... И ты заснешь. А утром - встанешь вновь. На сердце - холод. И под елкой - пусто.

30. Мой Айвенго    Вижу сон - я в старинных шелках, В волосах моих - розы и ленты... Мой Айвенго! Он где-то в веках, Где-то в древних, забытых легендах, Где-то в снах. Среди книжных планет... А вокруг - только серые лица. Буду ждать Вас - хоть тысячу лет - Мой Герой! Мой Айвенго! Мой Рыцарь! Дни влачу, современность кляня. Ныне счастья искать - бесполезно! Мой Айвенго! Спасите меня! Я похищена веком железным! Ни времен, ни морей, ни границ - Нет преград, что бы нас разлучали! В фантастическом мире страниц Нет земной безысходной печали! Не нарушу Священный Обет! Мой Айвенго! Пред небом - мы вместе! Прочь любовь, если Рыцаря нет! Если нет ни отваги, ни Чести! Кто решится Добро защищать Благородно, бесстрашно и верно? Только он! И мне снится опять Мой единственный Рыцарь - Айвенго. Не поймет современник любой Эмигрантку далекого века... Я опять отвергаю любовь - Потому, что мне нужен Айвенго!

31. Одинокий февраль    Одинокий февраль. Он такой небывало-холодный! Небесам нас не жаль... Мир дремотой объят безысходной. Под снегами земля Не согреется и не проснется Под звездой февраля, Под лучом бесполезного солнца... В неподвижности сна, Замерзая, белеют березы... Может, будет весна... А пока - ледяные морозы. Снег... Зима... И печаль... Холода - что-то слишком жестоки. Одинокий февраль... Одинокий февраль... Одинокий...

32. Нереида не любит дождя    Нереида не любит дождя, Холодов, обжигающих плечи. Но, за пасмурным небом следя, Понимает, что солнце - далече. Поднимается в воздух вода, Чтоб на землю низвергнуться вскоре. Нереида не любит, когда Небо воду ворует у моря И когда, за туман уходя, Желтый диск на волнах не играет. Нереида не любит дождя. Сокрушается: “Лето украли”... В глубину ее манят давно Посейдона хрустальные своды. Нереида уходит на дно От противной ненастной погоды.

33. Цикута   Хоть мой путь не закончен покуда, Но конец уже ясен давно. Мне достанется кубок цикуты. Видно, так в небесах решено. Я устала судьбу ненавидеть! А цикута - совсем не страшна! В сотни, тысячи раз ядовитей Лжи дурман, пустоты белена! ...Напряженность последней минуты, Синий блеск рокового стекла. Мне достанется кубок цикуты - Полный кубок вселенского зла. Облизнув пересохшие губы, Поприветствовав близкий конец, С наслаждением выпью сей кубок, Так, как выпил античный мудрец. Разорву надоевшие путы И увижу, в просторах паря, - Ядовито-зеленой цикутой Зарастают земные поля.

34. Этот город дарован богами    Этот город дарован богами, Но безжалостно отнят людьми. В жарких войнах он бился с врагами, Только мир его силы сломил. И разобрана крепость на камень Для строительства ветхих жилищ. Феодосия! Древняя Кафа! Что так грустно на волны глядишь? * Камень города. Пена прибоя... Память, память... Однажды в Москве, Навсегда расставаясь со мною, Вы промолвили: “Морю - привет”. Я привет передам синей глади, Слезы спрятав и губы сомкнув, И проснусь, может статься, в Элладе, Возле берега Кафы заснув. * Эта гавань знавала немало. С грузом шелка, оружия, вин Корабли подплывали к причалу Из Милета, Синопы, Афин. Увядают года, как травинки. И теперь - все намного скромней. Словно девочка в белой косынке, Феодосия ждет кораблей. * Здесь уже не торгуют рабами. Страшный рынок - давно позади. Что же небо исходит слезами, И бушуют над Кафой дожди? Ухмыляются тучи лукаво, Синеву и тепло поборов. Не смолкает стихия над Кафой, Словно мстя за мученья рабов. * Гонит ветер по пляжу пакеты И обертки от чьей-то еды. Феодосии хочется света, Чистых улиц и теплой воды. Входит осень большими шагами. Солнце прячется. Море штормит. Этот город дарован богами, Но безжалостно отнят людьми.

35. Спасибо тебе, Таврида!    Спасибо тебе, Таврида, Чудесная, как Эллада, За то, что щедро дарила Тепло золотого взгляда. Спасибо за то, что солнцем Дорогу мне осветила И что виноградным соком И сливами угостила. ...Играющих волн напевность, В степях – дорожные ленты, Гранитно-стальная древность, Дарующая легенды, Колонны, кариатиды, Беседки из винограда... Спасибо тебе, Таврида, Волшебная, как Эллада, За то, что спасла от скуки, Что в рай земной пригласила. Но только за боль разлуки Тебе не скажу спасибо... * Обожаю тебя, Таврида! Забываю про боль и страх, Находясь под твоей эгидой У лазури моря в руках. И сухие желтые степи Мне милей зеленых лугов. Посмотрю на древние стены - Там слышны голоса веков. И забудусь. Замру безмолвно, На печаль наложу табу И в глазах голубого моря Прочитаю свою судьбу. * Прохлада в воздухе степном И горьковатый вкус обиды. Молю я только об одном – Удочери меня, Таврида! Удочери и защити, Позволь лучей твоих напиться! Мне больше некуда идти И больше некуда стремиться. От берегов твоих вдали – Тоска, сиротство и бездомность. Пускай мне сердце исцелит Морских глубин твоих бездонность. Я – лишь подкидыш. Пощади! Целую твой гранит и мрамор! Прижми меня к своей груди И стань мне - умоляю! - мамой.

36. У каждого из нас – своя войн   У каждого из нас – своя война, Свои пути и счеты с этим миром, Свои заслуги – и своя вина, Свои паденья – и свои Памиры. Решаешь сам – с кем биться и когда, Бежать в атаку – или рыть окопы. И каждого влечет своя звезда По узким и глухим военным тропам. У каждого – свой пост и свой редут, Свое Всеутверждающее Слово. Бывает – чьи-то тропы совпадут На краткий миг, чтоб разминуться снова. А всадник-смерть несется на коне, Стремясь поставить в наших битвах точку. Но победим однажды на войне Все вместе мы – и каждый в одиночку. Не на Земле, а, может, где-то там, Совсем в ином просторе запредельном – Сей мир еще заплатит по счетам Всем вместе нам – и каждому отдельно!

37. Белый город у синего Моря   Если участь моя решена, Если гаснут последние зори, - Остается надежда одна - Белый город у синего Моря. Я ищу его тысячи лет, С облаками, с дорогами споря. Есть ли он вообще на Земле - Белый город у синего Моря? Где смогу преклонить я главу И заснуть в необъятном просторе? Прибегу, прилечу, приплыву В Белый город у синего Моря! Он обнимет, откроет врата, Встретит радостью в солнечном взоре. Защити меня, Город-мечта, Белый город у синего Моря! Одолею бесславную смерть, Одолею забвенье немое И приеду к тебе - умереть, - Белый город у синего Моря!

38. Золотые Ворота    Снится мне Коктебель - край вершин и тепла, Край полуденных трав, край Мечты и Полета... Там из бурной воды вылезает скала Золотые Ворота, Золотые Ворота. Там купаются горы в душистом меду, Там волшебной поэзией веет природа. Я приеду туда, я однажды войду В Золотые Ворота, в Золотые Ворота. Смотрят в небо маслины, ликует миндаль, Самоцветные камни объяты дремотой... Голубые холмы, бирюзовая даль, Золотые Ворота, Золотые Ворота... Я тебя обниму, Коктебель травяной, С наслажденьем напьюсь твоего кислорода И услышу, как шепчутся с юной волной Золотые Ворота, Золотые Ворота. В горько-сладких лугах серебрится полынь, А на черном граните горит позолота... Омывают дожди, обдувает теплынь Золотые Ворота, Золотые Ворота. Над холмами танцуют шальные ветра, Напоенные запахом соли и йода. Дышат воздухом моря и соками трав Золотые Ворота, Золотые Ворота. Киммерия растит вековые сады, И хранит Кара-Даг романтичные гроты... От фальшивых друзей, от бездарной нужды Защитите меня, Золотые Ворота!

39. Черноголовский пруд    В.Г. Не лечит время, хоть года бегут. И снова не дает покоя память. Мне вспомнился черноголовский пруд, Где Вы меня, шутя, учили плавать. То было в первых числах сентября. Вы проявляли в плаваньи сноровку. И легкая осенняя заря Окутывала всю Черноголовку. И расходилась темная вода Под нашими счастливыми руками. Казалось мне - мы вместе навсегда Под ветром, под судьбой, под облаками. Но миг пришел - и Вы разжали вдруг Надежными казавшиеся руки. Я погрузилась с тяжким грузом мук В глубокий омут боли и разлуки. Мир разорвался, словно нитка бус. Пришел конец волшебной эпопее. Я на воде, быть может, продержусь, Но выплывать из жизни - не умею! Вам не хватило смелости понять, Что я Вам вручена самой судьбою. Кому теперь я буду доверять И с кем гулять под вечною звездою?! Смогу ли с кем-то за руку поплыть В большое море, что зовут любовью? ...А жизнь опять запутывает нить, И осень вновь идет на Подмосковье. Я вновь одна. И вновь года идут. Осталось лишь одно воспоминанье: Веселый день, черноголовский пруд И зябкое осеннее купанье.

40. Лакримоза ночного дождя   Лакримоза ночного дождя, Темнота переулков и улиц... Больше счастья от жизни не ждя, На огромное небо любуюсь. Этот вечный прощальный мотив... Этот влажный октябрьский воздух... И опять я пытаюсь найти За свинцовыми тучами - звезды. Как у Вас, на хрустальной звезде? Здесь, на нашей печальной планете, Зябнут листья в холодной воде, И деревья вздыхают о лете, Приготовились травы к зиме, И цветы обреченно уснули. ...А ответ заблудился во тьме, В лабиринтах рыдающих улиц. Город пуст. Ни машин, ни людей. Листья, падая, что-то пророчат. И звучит лакримоза дождей Под оркестр задумчивой ночи.

41. Саддам. Трагедия   Саддам Трагедия в трех действиях Действующие лица: Саддам Хусейн – Президент Ирака Тарик Азиз – премьер-министр Ирака Барзан Ибрагим аль-Тикрити, Ясин Рамадан – братья и соратники Саддама Удэй, Кусэй – сыновья Саддама Джордж Буш – президент США Кондолиза Райс – госсекретарь США Дональд Рамсфельд, министр обороны США Муктада Ас-Садр –лидер иракских шиитов, верный слуга США Талабани – ставленник США в Ираке Джафар аль-Фарун – прокурор Абдалла Аль-Амери – 1 судья Рауф Абдель – 2 судья Рамсей Кларк – адвокат Американские и иракские солдаты, журналисты, надзиратели, охранники ДЕЙСТВИЕ 1 Акт 1 Кабинет в резиденции Саддама. За столом, заваленным документами – Саддам Хусейн, Тарик Азиз, Барзан Ибрагим аль-Тикрити, Ясин Рамадан, Удэй, Кусэй САДДАМ ХУСЕЙН: Соратники мои! Я вас созвал, Чтоб сообщить: война не за горами. Отечество в опасности! Враги Нам предъявили грозный ультиматум, Что покориться Штатам мы должны, С дельцами нашей нефтью поделиться, Отдать богатства нашего народа Заокеанским хитрым богачам. ИБРАГИМ АЛЬ-ТИКРИТИ: Еще чего от нас хотят злодеи? САДДАМ ХУСЕЙН: Еще должны мы будем согласиться, Чтоб нас они «свободе» научили По их «демократическим» стандартам»! ЯСИН РАМАДАН: Нас – гордый, независимый народ, Живущий на Земле тысячелетья Благодаря великому Аллаху? ИБРАГИМ АЛЬ-ТИКРИТИ: Научат жить? Кто будет нас учить, Заокеанские миллионеры, Которым только наша нефть нужна? ТАРИК АЗИЗ: Условия тяжелые… Что делать? Враги могучи. Силы неравны. САДДАМ ХУСЕЙН: Тарик, ты предлагаешь нам сдаваться? ТАРИК АЗИЗ: Я лишь сказал, что силы неравны. САДДАМ ХУСЕЙН: Да, враг силен. Но если мы уступим, Не станет независимой страны, И будут оккупанты диктовать, Как жить нам, как дышать, кому молиться. УДЭЙ (вставая): Отец! Мы хоть сейчас готовы в бой Сразиться за Ирак и за свободу! И знай – с тобой мы будем до конца, До самой смерти! КУСЭЙ: Я согласен с братом. Никто не смеет нас лишить Отчизны! САДДАМ ХУСЕЙН (встав с места): Пусть мы умрем – мы примем эту битву! И будем защищаться до конца! ЯСИН РАМАДАН: Враги об этом сильно пожалеют! ИБРАГИМ АЛЬ-ТИКРИТИ: Я полностью согласен. Примем бой. Акт 2. Белый Дом в Вашингтоне, Овальный зал. В кресле сидит Джордж Буш, у него на коленях – Кондолиза Райс КОНДОЛИЗА: Любимый, Джордж! Ты явно озабочен. БУШ: Война идет не так, как мне б хотелось. Который день не можем взять мы Басру – Ничтожный городишко. Полегли Там больше ста солдат. КОНДОЛИЗА: Да успокойся. Ее возьмут с минуты на минуту. БУШ: Ах, если бы и вправду было так! Но я смотрю в глаза суровой правде: Саддам сопротивляется упорно. Не представляю, как возьмем Багдад. КОНДОЛИЗА: Побольше бомб – и будет все в ажуре. Разрушим города, мосты и села, Посеем смерть средь женщин и детей, Тогда они, измучившись от страха, На блюдечке Багдад нам поднесут! Входит Дональд Рамсфельд. Кондолиза стремительно встает и отходит от Буша на некоторое расстояние. Рамсфельд кланяется Бушу. БУШ: Ну что, коллега? Есть благие вести? РАМСФЕЛЬД: Спешу вам доложить – мы взяли Басру. Но, мистер президент – такой ценой, Которая не снилась и вовеки В ужасных снах. Пять сотен полегло. Нам тяжко достается каждый метр. Не знаю, как дойдем мы до столицы И сколько сил уйдет на штурм Багдада. Потери наши слишком велики. БУШ (нервно вскакивая с кресла): Молчать! Ты кто – министр обороны Или мальчишка, маменькин сынок? Я не хочу такие речи слышать! Запомни, Дональд – мне нужна победа, А главное – необходима нефть! А за нее – и кровь пролить не жалко. Мы – главная империя планеты, Должны сломить мятежников востока. И если мы в Ираке проиграем – Ты лично мне заплатишь головой! РАМСФЕЛЬД: Мой господин. Осмелюсь вам сказать, Что есть одна хорошая идея. Я знаю тех, кто сможет нам помочь: Наш человек средь курдов – Талабани И вождь шиитов – Муктада Ас-садр. Они, коль мы заплатим им побольше – Откроют нам дорогу на Багдад. БУШ: Иди и действуй, Дональд. И не смей Сюда входить с плохими новостями. Иначе быстро должности лишишься РАМСФЕЛЬД: Служу и повинуюсь, Президент. Акт 3 Кабинет в резиденции Саддама. Саддам Хусейн работает с бумагами. Рядом - Удэй, Кусэй Входят Ибрагим аль-Тикрити, Ясин Рамадан ЯСИН РАМАДАН: У нас плохая новость – взяли Басру. САДДАМ ХУСЕЙН: Да, знаю. Враг коварен и силен, Но мы его немало потрепали. БАРЗАН ИБРАГИМ АЛЬ-ТИКРИТИ: Потери наши тоже велики. САДДАМ ХУСЕЙН: Печально… Сердце рвется и болит За каждого погибшего солдата. Я чувствую вину пред матерями. Но эта кровь недаром пролита. И пусть мы проиграли эту битву – Геройское сражение за Басру В истории останется навек. УДЭЙ: Но недруги добились важной цели – Открыта им дорога на Багдад. КУСЭЙ: Но им не взять великую столицу! САДДАМ ХУСЕЙН: Да, сын мой. Будем стойко защищаться. В нас дух сопротивленья не угас, Мы не склонились перед грозной силой И сможем за Отчизну постоять. (Барзану Ибрагиму аль-Тикрити и Ясину Рамадану) Сзывайте быстро Генеральный штаб – Я дам необходимые приказы. (Барзан Ибрагим аль-Тикрити и Ясин Рамадан уходят) КУСЭЙ: Отец! Мы защищать хотим Багдад С оружием в руках, в бою кровавом. Пылает сердце яростью к врагам И в сечу беспощадную стремится. УДЭЙ: Прошу, отец: ты нас отправь туда, Где самые тяжелые сраженья, На тот участок, где смертельней всех. И мы не посрамим ни честь семьи, Ни Родину, нам данную Аллахом, Ни нашего отца и Президента. САДДАМ ХУСЕЙН: О, сыновья отважные мои! Могу гордиться вами я по праву. Я в вас сегодня узнаю себя. Аллах тому свидетель – в ваши годы Я тоже рвался в бой за справедливость, Был узником, изгнанником, солдатом. Тяжелым и опасным был мой путь. Я и теперь готов к неравной битве, Которую враги нам навязали. Мы будем защищать родной Багдад До самого последнего дыханья. И все же – неспокойно на душе. Какое-то предчувствие тревоги Меня гнетет. Как страшно за Отчизну! Конечно, будем биться до конца, Конечно, хватит духа и отваги – Но силы далеко не безграничны. На все Аллаха воля. А пока что Я должен совещанье провести И выступить в эфире пред народом... Дверь стремительно распахивается, в зал стремительно вбегают Ибрагим аль-Тикрити и Ясин Рамадан ЯСИН РАМАДАН: Мой Президент! Мой брат! Плохие вести – Наш город пал. Враги вот-вот ворвутся! САДДАМ ХУСЕЙН: Не может быть! Где Генеральный штаб? ИБРАГИМ АЛЬ-ТИКРИТИ: Нас предали! И наши генералы На сторону врага переметнулись. И целые дивизии и роты Сдались американцам в плен без боя. ЯСИН РАМАДАН: Все кончено. Врагами взят Багдад. САДДАМ ХУСЕЙН: Тогда берем скорее автоматы, Идем вперед – и вместе все погибнем! УДЭЙ: Конечно! Мы умрем с тобой, отец! ЯСИН РАМАДАН: Все бесполезно. Что это за грохот? (подходит к окну) Перед дворцом уже враги скопились. Из громкоговорителя доносится голос американца: Внимание! Дворец ваш окружен. Сдавайтесь. Руки вверх – и выходите, Тогда вам будет жизнь сохранена. Даем вам на раздумье три минуты – Потом начнется штурм. САДДАМ ХУСЕЙН: Готовьтесь к бою! ИБРАГИМ АЛЬ-ТИКРИТИ: Охрана в плен сдалась. Остались с нами Лишь несколько солдат. ЯСИН РАМАДАН: Ну вот и все. Конец! Сопротивляться бесполезно. САДДАМ ХУСЕЙН: Соратники мои! Поступим так: Здесь есть подземный ход. Скорей спасайтесь! Он выведет из окруженья вас. Идите же, не медля ни секунды! ЯСИН РАМАДАН: А как же ты? САДДАМ ХУСЕЙН: А я останусь здесь, Погибну, оставаясь Президентом. Пусть знают, как умеет умирать Глава непокоренного народа. ЯСИН РАМАДАН: Отступим вместе – иль погибнем вместе! ИБРАГИМ АЛЬ-ТИКРИТИ: Мы тоже без тебя не побежим. Кто будет возглавлять Сопротивленье? Ты нужен нам, чтоб продолжать борьбу. САДДАМ ХУСЕЙН: Вы правы. Партизанская война – Вот что их ждет. Мы им еще покажем, Они узнают, что это такое – Вторгаться, убивать и разрушать. Пусть каждый метр захваченной земли Горит у оккупантов под ногами. ИБРАГИМ АЛЬ-ТИКРИТИ: Нет времени на споры. Отступаем. (Саддам, Ибрагим Аль-Тикрити, Ясин Рамадан, Удэй, Кусэй и оставшиеся верными солдаты уходят через подземный ход. Через несколько секунд раздается страшный грохот, на дворец обрушиваются бомбы). ДЕЙСТВИЕ 2 Акт 1. Партизанский блиндаж. Саддам с карандашом в руке склонился над картой, Барзан Ибрагим аль-Тикрити разбирает автоматы. САДДАМ: Мы действуем успешно. Супостаты Объяты страхом. Гибнут каждый день Десятки, даже сотни оккупантов. Им нет покоя на чужой земле, Куда они явились за добычей. И паника средь них не только здесь, А даже там – в проклятом Вашингтоне, Где матери солдат приходят к Бушу И требуют остановить войну. ИБРАГИМ АЛЬ-ТИКРИТИ: И главное – во всем твоя заслуга. Успешно ты руководишь борьбой. САДДАМ: А кем я был бы без моих бойцов? Но вот беда – предатели в Ираке Идут служить врагам. А Талабани, Который предал нас и сдал Багдад, Назвал себя иракским президентом. ИБРАГИМ АЛЬ-ТИКРИТИ: Какой он президент? Марионетка! Законный президент наш – только ты. САДДАМ: Второй предатель – Муктада Ас-Садр – У оккупантов в милости огромной. Он, верно, мстил за своего отца. Вот кто призвал своих единоверцев Сдаваться в плен, отдав страну врагам. И предали неверные шииты Не только нас, но Родину свою. ИБРАГИМ АЛЬ-ТИКРИТИ: Не зря у нас с шиитами вражда. САДДАМ: Как странно получается – меня Диктатором повсюду величают. А как, скажите, управлять страной, Когда шииты, курды и сунниты Никак не могут прекратить вражду, И это ослабляет государство? Да, верно, я порой был слишком тверд И даже приходилось быть жестоким. Но я хотел порядок навести, Чтоб процветала милая Отчизна И прекратился внутренний раздрай. Порою мне случалось убивать Преступников, предателей и воров. Мне тоже это было тяжело, Но я не мог иначе, я – правитель. А где, скажите, хоть одна страна, Где б тишина да благодать царили, Где б никогда никто не погибал? Да просто нет такой страны на карте! А те, кто ныне смеет нас учить – Погрязли сами в злобе и разврате, И, если бы случилось что у них – То пролили б гораздо больше крови! Входит Ясин Рамадан с группой партизан. Среди них есть раненые. Ибрагим аль-Тикрити оказывает им медицинскую помощь. САДДАМ: Мой брат, как операция прошла? ЯСИН РАМАДАН: Прошла успешно, но… Плохие вести. САДДАМ: Рассказывай и не томи меня. ЯСИН РАМАДАН: Крепись, мой брат. Крепись, мой Президент. Мы понесли ужасные потери. Герои-сыновья твои… САДДАМ: Убиты?!!! Они мертвы? Ответь, ответь скорее! ЯСИН РАМАДАН: Да, брат. Они сражались до конца С неслыханной и яростной отвагой. И юный сын Кусэя – Мустафа Расстрелян беспощадными врагами. САДДАМ: О сыновья мои! Ответь, Аллах, За что меня караешь так жестоко? Я потерял войска, Багдад, Отчизну, Теперь еще – любимых сыновей. Молю, Аллах – прими их, как героев, Определи их в Царствие Твое. ЯСИН РАМАДАН: Еще одна плохая весть, мой брат – Азиз захвачен в плен. Он в их руках. Боюсь, что он, не выдержав допросов, Расскажет им, где мы и наша база. САДДАМ: Ну что ж, тогда придется умереть. Но главное – мы сделали, что должно. По всей стране теперь идет борьба, Никто остановить ее не в силах. На все Аллаха воля. А сейчас По сыновьям моим мы справим тризну И разработаем детальный план Священной операции возмездья. (Слышен топот и переговоры американских солдат) ЯСИН РАМАДАН: Враги! Враги! Они идут сюда! ИБРАГИМ АЛЬ-ТИКРИТИ: Ты прав, мой друг. Нас вычислить сумели. САДДАМ: Оружье к бою! Отразим налет! (Бойцы поспешно берут автоматы. Американские солдаты в противогазах взрывают вход. Их встречают автоматным огнем. Идет перестрелка) ГОЛОС АМЕРИКАНЦА СНАРУЖИ: Нам взять его приказано живым! Скорей пустите газ! САДДАМ: Прощайте, братья! (Слышится шипение газа. Саддам пытается взорвать гранату, но она не срабатывает. Иракские бойцы теряют сознание). Акт 2. Судебный зал. В зале присутствуют прокурор Джафар аль-Фарун, адвокат Рамсей Кларк, а также Муктада Ас-Садр. За столом судьи - Абдалла Аль-Амери. Шестеро охранников вводят Саддама, у него в руках - Коран СУДЬЯ АБДАЛЛА АЛЬ-АМЕРИ: Итак, начнем. Представьтесь, подсудимый. САДДАМ: Я – Президент свободного Ирака. Теперь я вас спрошу: а вы-то кто? СУДЬЯ (растерянно): Я… Я… Судья… САДДАМ: Кто вас судьей назначил? Захватчики, грабители, убийцы, Которые в страну мою ворвались, Цветущие бомбили города? Предатели, которые за грош Врагов пустили в гордую столицу? Ответьте мне! СУДЬЯ: Прервитесь, подсудимый! Я не давал вам слова… САДДАМ: Не давал? Молчи, судья, продавшийся врагам! Я здесь сегодня буду прокурором, А не безмолвным, кротким подсудимым, Каким хотели видеть вы меня! Я перенес в тюрьме немало пыток, Но выстоял. Со мной – моя Отчизна. Я – на своей земле. Я – Президент. И в этом зале именем Аллаха Сегодня я вас буду обвинять! ПРОКУРОР АЛЬ-ФАРУН: Судья! Остановите эти речи! СУДЬЯ: Достаточно. Итак, начнем допрос. САДДАМ: Я протестую. Эти оккупанты Забрали документы для защиты И записи мои. СУДЬЯ: Я понял вас. Я попрошу их этого не делать. САДДАМ: Я вовсе не хочу, чтоб вы просили. Вы, как судья, потребовать должны, Чтоб больше не творили произвола. СУДЬЯ (смиренно): Мой Президент!.. МУКТАДА (судье): Как ты его назвал? Я господину Бушу позвоню. И ты не только должности лишишься, А вместе с ним отправишься в тюрьму! РАМСЕЙ КЛАРК: Я протестую! Это незаконно – Давить так беспардонно на судью! МУКТАДА: Вы лучше помолчите. А иначе Я прикажу вас вывести отсюда! САДДАМ (Муктаде): Изменник! Ты продался за гроши! Задумайся – кому ты верно служишь - Врагам моим – иль Родины врагам? МУКТАДА: Что Родина? Унылые пески И нищета, и горе диктатуры. Запущенность и бедность городишек, Народишко безмозглый и убогий, Который только жалости достоин. Отсталую и нищую страну Я с детства всей душою презираю! А то ли дело у моих господ Свобода, демократия, богатство, Прогресс. Какие сладкие слова! Америка и нам добра желает, И нас научит настоящей жизни! САДДАМ: А заодно и нашу нефть отнимет! МУКТАДА: А мне и нефти для нее не жалко – Она цивилизацию несет! САДДАМ: Но вспомни – ты рожден под этим небом И был иракской женщиной вскормлен! МУКТАДА: Довольно! Не желаю это слушать! РАМСЕЙ КЛАРК (Муктаде): Вы по какому праву в этом зале? МУКТАДА АС-САДР. Как по какому праву? Я – свидетель! РАМСЕЙ КЛАРК: Свидетель, подождите в коридоре. Вас вызовут для дачи показаний. СУДЬЯ: Свидетель, адвокат – кончайте спор. РАМСЕЙ КЛАРК: Свидетель здесь командовать не должен! СУДЬЯ: Вы правы, адвокат. МУКТАДА АС-САДР (судье): Молчи, холоп! Неужто позабыл, кому ты служишь И от кого зарплату получаешь? ПРОКУРОР ДЖАФАР АЛЬ-ФАРУН: Я требую все это прекратить! Довольно на сегодня! А судье Даю отвод. СУДЬЯ (растерянно): …Закрыто заседанье. (Судья и прокурор уходят. Остальных разгоняет охрана. Надзиратели уводят Саддама). Акт 3. США. Овальный зал Белого Дома Джордж Буш, Кондолиза Райс, Талабани сидят за столом БУШ: Теперь я поквитаюсь с ним за все! Его казнят. Мой враг за все получит. ТАЛАБАНИ: Я Вас молю – не надо этой казни. Довольно будет многих лет тюрьмы. А казнь – опасный шаг и безрассудный. Сунниты нас за это не простят. БУШ: В твоих словах, конечно, доля правды, Но все же должен умереть Саддам. ТАЛАБАНИ: Но если обстановка обострится, Усилится гражданская война, Польются реки крови, и насилье Нас, как цунами, захлестнет, и взрывы И днем, и ночью будут раздаваться, И тысячи, десятки тысяч жертв Среди шиитов будут и среди Американцев – я не виноват. Я честно вас сейчас предупреждаю. КОНДОЛИЗА: Ты за свой пост, наверное, боишься? ТАЛАБАНИ: Не только, а еще за жизнь свою. БУШ: Пускай Саддам покается пред нами, За то, что нас ослушаться посмел, Пусть, сломленный, он встанет на колени И жалобно попросит о пощаде. Тогда готов помиловать его. ТАЛАБАНИ: Вы знаете прекрасно – не попросит. Нам не сломить бесстрашие его И стойкость духа. КОНДОЛИЗА: Пусть тогда умрет. ТАЛАБАНИ: Но эту казнь осудит вся Европа И Азия нас тоже не поймет. В жестокости и варварстве за этот Позорный акт нас обвинит весь мир И будет прав. БУШ: Ты смеешь мне перечить? Не хочешь ли отправиться к нему? В тюрьме и для тебя найдется место. ТАЛАБАНИ (с дрожащими руками): Не надо. Извините, господин. Я вовсе не хотел вам прекословить. Хотел я только высказаться… БУШ (вскакивая с кресла, потрясая кулаками, во всю глотку): Вон!!! ТАЛАБАНИ (дрожа всем телом): Да… Да…. Я… Ухожу… Мой… господин… (Кланяется и уходит). КОНДОЛИЗА: Любимый, Джордж, я так восхищена! Как смело говорил ты с ним, с холопом! БУШ (раздраженно): Прошу, уйди отсюда, Кондолиза. Хочу побыть один. КОНДОЛИЗА: Гуд бай, любимый! (Уходит) БУШ (беспокойно ходя туда-сюда по залу): Проклятие! Ведь я – сильнее всех! Есть у меня и армия, и деньги, И техника, какая и не снилась Другим державам. Только все никак Я не могу победой насладиться! О Господи! Ответь мне – почему Ты во враги послать не можешь труса? Они без страха принимают смерть, Которую на них я насылаю, Они уходят, мне смеясь в лицо! С презреньем относясь к тюрьме и смерти, И этим отнимают у меня Добытую с таким трудом победу! Я выгляжу злодеем и глупцом, Они же, получается, герои! Вот и Саддам… Он – наш заклятый враг, Он воевал еще с моим папашей, А мне теперь придется завершить Отцово дело и поставить точку В его судьбе. Чего же я боюсь? Чего же так на сердце неспокойно? Боюсь, война не кончится на этом, И кто-то будет помышлять о мести. А я – опять останусь идиотом, И вновь меня злодеем назовут. Казалось бы, теперь судьба Саддама В моих руках, но только почему же Боюсь я проигравшего врага Гораздо больше, нежели он сам Меня боится – своего убийцу. Такое ощущение, как будто Не я его убью – а он меня! ДЕЙСТВИЕ 3 Акт 1. Судебный зал. Саддам на скамье подсудимых, в окружении охранников. У него в руках том Корана. За столами друг напротив друга сидят прокурор аль-Фарун и адвокат Рамсей Кларк. Присутствуют также Муктада Ас-Садр и журналисты. В зал входит новый судья - Рауф Абдель и два его помощника. СУДЬЯ РАУФ АБДЕЛЬ: Встать! Суд идет! (Все встают. Саддам остается на месте): Представьтесь, подсудимый! САДДАМ: Я не обязан представляться снова. СУДЬЯ: Но отстранили вашего судью, Который с вами был чрезмерно мягок. Теперь представьтесь новому судье И встаньте, наконец! САДДАМ: Ну, хорошо. (Встает) Саддам Хусейн, законный Президент И предводитель армии Ирака. Я обращаюсь к своему народу С призывом четким – бейте оккупантов! Захватчиков гоните! Ведь они Лишь унижения для вас желают И бедности, и рабства, и бесправья! Но этому вовеки не бывать! Сограждане! Я и теперь вам верю! Иракцы, знайте, что в моих глазах Вы были и поныне остаетесь Великим и несломленным народом! Должны вы позабыть о разногласьях, Сплотиться и разбить врага. АЛЬ-ФАРУН: Прервитесь! Довольно политических речей! СУДЬЯ: Прошу я журналистов удалиться. РАМСЕЙ КЛАРК: Я протестую! МУКТАДА АС-САДР: Лучше помолчите, Иначе тоже выйдете из зала. И как бы не случилось что похуже, Как с вашими коллегами, которых Убитыми полиция нашла. (Охрана выводит журналистов из зала) РАМСЕЙ КЛАРК: Вы снова здесь командуете? МУКТАДА АС-САДР: Вон! САДДАМ: Имею право я на адвоката! Так почему защитников моих То подло убивают, то грозят Им смертью, то из зала выгоняют? Я твердо говорю: без адвоката Я на суде ни слова не скажу! СУДЬЯ: Итак, продолжим. Слово прокурору. АЛЬ-ФАРУН: Саддам Хусейн, я обвиняю вас В насилии, убийствах и, конечно, В сопротивлении властям. Суровым Должно быть наказание за это. Учитывая тяжесть обвинений, Я смертной казни требую для вас. САДДАМ: Все обвиненья сводятся к тому, Что этот суд фальшивый, незаконный Меня в одном лишь только обвиняет – Что защищал любимую Отчизну, Которую мне сам Аллах доверил И ею повелел мне управлять! Казните вы меня, но не убьете Народ и эту лучшую страну, Которая вовек не покорится Ни Бушу, ни захватчикам другим! Быть может, вы сегодня и сильны, Но солнце нашей будущей победы Еще взойдет на синих небесах! И душу вы мою не истребите! АЛЬ-ФАРУН: Достаточно. Я выслушать хочу Свидетеля. Прошу вас, Муктада, Проследуйте к трибуне. МУКТАДА АС-САДР: Очень рад Я слово получить. И заявляю, Что он виновен! Как же он посмел Противиться великим демократам, Которые свободу нам несли? Никто иной, как он, создал отряды, Которые нещадно убивали Не только иностранцев, а иракцев, Которые служили новой власти. САДДАМ: Не только я их власть не признаю, Но и народ вовеки не признает! МУКТАДА: К тому же он преследовал шиитов И моего отца казнил. САДДАМ: Пришлось. Ведь твой отец хотел затеять смуту Предателем он был, как ты сегодня! А ну-ка, расскажи, как сдал Багдад И как ты убедил бойцов-шиитов На сторону врага переметнуться. И расскажи, как друг твой, Талабани Открыл врагам багдадские ворота! И сколько вам за это заплатили? ПРОКУРОР: Заканчивайте споры, подсудимый! Сегодня судят вас, а не другого. РАМСЕЙ КЛАРК: Не суд – одно сплошное беззаконье! СУДЬЯ: Прошу сейчас же вывести его! РАМСЕЙ КЛАРК: Не стоит беспокойства. Я уйду. Но здесь не суд творится – преступленье! Пускай же вся планета будет знать О вашем беспределе и насилье! Я должен прямо заявить, что здесь Не будет ни суда, ни приговора, А только фарс и подлое убийство. (Выходит) СУДЬЯ: Итак, я оглашаю приговор. Саддам Хусейн виновным признается В сопротивлении властям. За это Ему я назначаю наказанье – Повешенье. САДДАМ: Я требую расстрела! СУДЬЯ: Я требованье ваше отклоняю! САДДАМ: Аллах велик! Да здравствует Ирак! Акт 2. Тюремная камера. Зарешеченное маленькое окошко. Стол, на нем несколько листов бумаги и ручка. Саддам спит на нарах. Входит надзиратель НАДЗИРАТЕЛЬ: Подъем! САДДАМ: Но ведь еще совсем темно… Еще рассвет на небе не зажегся В такую рань… НАДЗИРАТЕЛЬ: Я завтрак Вам принес. САДДАМ: Я понял. Это мой последний завтрак. Сегодня – главный праздник мусульман. Недаром, видно, именно сегодня Меня решили в жертву принести. Пусть будет так. Наверно, даже лучше. Мне в этот день почетно умирать. НАДЗИРАТЕЛЬ (падая на колени): Мой Президент! Я Вас молю – простите! Я – маленький, ничтожный человек… Пред Вами я не слишком виноват. Я делаю лишь то, что приказали. САДДАМ: А разве ты не думал никогда О том, что зло творится на планете С немого, беззащитного согласья Таких, как ты, безропотных людей? Вставай с колен! И навсегда запомни! Ты гражданин свободного Ирака! В моей судьбе ты вовсе не виновен. Не предо мной твой долг – а пред Отчизной! Сегодня я уйду. Но не забудь, Что я тебе сказал. Живи достойно, Не покоряясь злобным иноземцам! И больше на колени не вставай! Запомни! А теперь оставь меня. Я перед казнью подкреплюсь немного И помолюсь Всевышнему Аллаху. (охранник уходит) САДДАМ: Страна моя! Я так тебя любил! Любил до боли, до смертельной муки! И здесь, в темнице, думал о тебе, Родная! И на этих жестких нарах, В тюремных снах, коротких и тревожных, Я видел золото твоих песков, Густую синь Персидского залива И солнце над твоими городами. Казалось мне, что я сейчас проснусь И твой рассвет багряный повстречаю, Что вольно разольется над Багдадом, Над пальмами и белыми домами… Но строгий крик охранника: «Подъем!» Будил меня от сладостных видений. Открыв глаза, я видел только стены, Сплошную серость безысходных стен И маленькое душное окошко С чугунною решеткой. А сегодня Я, кажется, вдохну прохладный воздух И встречу ослепительный рассвет. Страна моя! Я смерть достойно встречу. Мне за тебя отрадно умирать! И было б у меня десяток жизней – Я б за тебя их отдал без сомненья. Клянусь тебе – не дрогну пред врагами И встречу казнь спокойно и бесстрашно, И за тебя Аллаху помолюсь. (Входят несколько надзирателей, они ведут Ясина Рамадана, Ибрагима аль-Тикрити, Тарика Азиза) НАДЗИРАТЕЛЬ: Мы вас сейчас оставим. Попрощайтесь. ТАРИК АЗИЗ (со слезами бросается к Саддаму, встает на колени): Прости, Саддам! Прости, мой Президент! Прости за малодушие и слабость! Прости за все! САДДАМ: Вставай, мой друг, с колен! Тебя прощаю – знаю по себе, Как издеваться палачи умеют. Ты предо мной не так уж виноват. ИБРАГИМ АЛЬ-ТИКРИТИ: Саддам! Мой брат! Храни тебя Аллах! О, неужели предстоит разлука?! Позволь тебя обнять последний раз! ЯСИН РАМАДАН: Мой Президент… (Плача, обнимает Саддама). САДДАМ: Держитесь, дорогие! Пускай враги не видят наших слез. Хвала Аллаху, что в последний час Он смог нам подарить такую встречу. Не плачьте обо мне. Я очень рад, Что мучеником стану за Отчизну По приговору вражьего суда, Что не придется прозябать в забвенье В неволе мрачной много-много лет, Иль быть убитым тайно и коварно, Как мой союзник – гордый славянин, Замученный в темнице чужеземной, Что не придется в камере страдать, Пока Аллах мне смерти не дарует. ТАРИК АЗИЗ: Казнят с тобою вместе весь Ирак! ЯСИН РАМАДАН: Сегодня мы прощаемся с тобою, Но ненадолго. Свидимся в раю. Ведь нам не избежать такой же доли. И будет нам такой же приговор. ИБРАГИМ АЛЬ-ТИКРИТИ: Нас тоже скоро палачи казнят. Мы все умрем. Осталось нам немного. Но мы жалеем только об одном – Что нас не поведут с тобою вместе В последний путь. (Входят надзиратели) НАДЗИРАТЕЛЬ: Окончено свиданье. (Ибрагим аль-Тикрити, Ясин Рамадан, Тарик Азиз последний раз обнимают Саддама. Их уводят надзиратели). САДДАМ: (Садится за стол, пишет предсмертное стихотворение): Отчизна! Отпусти меня туда, Где будет в светлых росах райский сад. Ты сердце берегла мое всегда. Хранить тебя в душе я был так рад. Меня ты успокоишь ветерком И душу укрепишь, прогонишь страх. В последний раз помашешь мне цветком. И душу заберет с собой Аллах. Пусть обложили нас со всех сторон Враги – холопы смерти и войны, Тяжки страданья и велик урон – Но недруги твои обречены! Лишь пустота и злоба в их груди. Они продали душу за металл. Но наша партия, как прежде, впереди. Никто из нас от битвы не устал. Мы свято сохранили честь свою – Нет для души дороже ничего. Мы оккупантов разобьем в бою, А кто нас предал – проклянем его! С открытой грудью мы идем вперед. В борьбе со зверем нам неведом страх. Не победить им – против них народ, И их разбить поможет нам Аллах. У нас с тобою – общая судьба, Смогли мы столько бед перенести! И мне легко и радостно себя Тебе, Отчизна, в жертву принести. В тяжелый час мой выбор очень прост – Покуда жив, покуда силы есть, - Идти в атаку смело, во весь рост И в жаркой битве не забыть про честь. Акт 3. Помещение на американской военной базе в Багдаде. В помещении – виселица. Муктада Ас-Садр, прокурор аль-Фарун, охранники, палач – в черных масках. Шестеро охранников вводят Саддама. У него связаны руки. АЛЬ-ФАРУН: Сейчас я зачитаю приговор. САДДАМ: Не стоит и трудиться. Я все знаю. И с гордостью сегодня смерть приму За что, что честь и правду я берег, Что я, как мог, хранил свою державу. Пока в груди еще не смолкло сердце, Пока могу дышать и говорить – Я обращаюсь к гражданам Ирака: И курдам, и шиитам, и суннитам: Пора, оставив ваши разногласья, Сплотиться против общего врага! Лишь он междоусобицей доволен. Я вас зову к единству и к борьбе За то, чтоб нашу общую Отчизну Освободить от подлых оккупантов. Я сердцем обнимаю весь народ Могучего, свободного Ирака И верю в возрождение страны. Я вам сегодня говорю «Прощайте». В душе моей нет страха. Никогда Я не склонюсь пред деспотом жестоким И стану для достойного народа Я знаменем, надеждой и мечом. МУКТАДА: Все! Хватит! Мало времени у нас. Тебя должны до праздника повесить, А до него – лишь несколько минут. (Саддама ведут на эшафот) АЛЬ-ФАРУН: Кому передадите свой Коран? САДДАМ: Прошу отдать его моим двум братьям – Вы тоже их приговорили к смерти. МУКТАДА АС-САДР Настал момент – с тобой я поквитаюсь! Умри, диктатор! Отправляйся в ад! САДДАМ: Вот так себе ты представляешь честь И человеческое благородство? А ты бы это повторил, когда я Стоял бы со свободными руками, Не связанными стражею твоей? ОДИН ИЗ ОХРАННИКОВ: Молчи! Будь проклят! Слава Муктаде! ДРУГОЙ ОХРАННИК: Да, пусть умрут скорее все сунниты! САДДАМ: Вы тоже демонстрируете смелость? Пусть вас Аллах Великий проклянет! ОХРАННИК: Умри же! ПРОКУРОР ФАРУН: Перестаньте издеваться, Позвольте приготовиться ему К последнему тяжелому мгновенью. А то сейчас уйду. А без меня Здесь никакая казнь не состоится! МУКТАДА: Все. Замолчите. Он сейчас умрет. (палачу): Давай же! САДДАМ (с петлей на шее): Будьте прокляты, враги Моей страны! И знайте – суд настанет, И вам за кровь свободного народа Придется все равно держать ответ! Аллах, Аллах! Благослови меня! Я за народ сегодня погибаю. Да будет эта жертва не напрасной! Пусть смерть моя зажжет святые искры Грядущих битв за счастье и свободу, Пусть вдохновит отважных на борьбу, А робким – даст надежду на победу. Я умираю гордо и спокойно. Живи, Ирак!..

42. Белоснежная яхта "Надежда"    Позабуду, что мучило прежде - Боль обиды, беду и печаль. Белоснежная яхта "Надежда" Уплывает в мятежную даль. Улыбается тихое солцне И зовуще поет океан. Наша яхта свободно несется Мимо сотен таинственных стран. Шлет привет из-за дымки заката Горделивый эсминец "Борьба". Лишь бы нас не настигли пираты На неистовой шхуне "Судьба". Вот и полночь. И звезды, как свечи. Золотисто горят с высоты. И сигналит огнями навстречу Каравелла "Принцесса мечты". И все дальше земля, где, как прежде, Безысходность, обида, беда. Белоснежная яхта "Надежда" Никогда не вернется туда!

43. Марш несогласных   Майданы, майданы, майданы, Знамен помаранчевый цвет. Мы «Неньку», Тбилиси, Балканы Уже затолкали в кювет. Теперь за Россию – наш страстный Последний оранжевый бой. Да здравствует марш несогласных И шахматный Гарри-герой! За баксы – свободно и смело Идемте, ребята, на марш! Какое нам, собственно, дело, Что пустят кого-то на фарш? Омоновцам будет потеха, А мы все равно убежим И будем в эфире по «Эху» Честить окаянный режим. Играйте, призывные трубы, Сзывайте оранжевый стан! О Минск обломали мы зубы, Как жалко – не вышел Майдан… Там было уж больно опасно, Нам дал Лукашенко под дых… Да здравствует марш несогласных, Немцов, Хакамада, Белых! На Темзе грустит Березовский, Готовя России ответ. Еврейский пророк Ходорковский Нам шлет из тюряги привет. Погиб Литвиненко недаром – Какой получился пиар! Восславим реформы Гайдара, И юную Машу Гайдар! Подкинут нам долларов Штаты, И крикнем мы: «Ющенко, так!» Но «зелени», жаль, маловато… Давай, помоги нам, Барак! Подай-ка на марш несогласных. Клич нашей свободы, раздайс-с! Да здравствует марш педерастов И рыженький Толик Чубайс! Мы НАТО верны, как собаки, Мы «Новой газеты» сыны.. И галстук Михася Сааки - Наш символ священной войны! Даешь Политковскую Анку, Что славно резвилась в Чечне! И Ельцин покойный на танке Укажет нам путь к Сатане! P.S. За это стихотворение я была удалена со "стихи.тру".

44. Цхинвал   В эти дни - даже солнце вставало Не на светлый сияющий день - На защиту родного Цхинвала. А над городом - черная тень, А над городом - вспышки снарядов, Смерть по улицам властно идет... Вспоминая века и баллады, Август крикнул: "Россия, вперед!" Будет злобным убийцам отмщенье! За такое - прощения нет! Миг настал - и в Кодорском ущелье Брызнул Русский спасительный свет! Благородство, надежда и гордость На духовный выходят парад! Непокорный, страдающий город - Это нынешний наш Сталинград! Не отступим от Русского кредо! Росс веками за братьев вставал! Это - общая наша Победа! Символ доблести - город Цхинвал!

45. Кутаиси. На взрыв памятника   Памятники гибнут! Гибнут люди! Это снова сорок первый год? Что же будет, Грузия, что будет? Что нас ждет, Россия, что нас ждет? И в тот миг, когда над Кутаиси Прогремел кровавый, страшный взрыв, - Замерли бойцы в небесной выси - Те, что пали, мир собой прикрыв... Черный дым... Бойцы скрывают слезы. Их теперь беспамятством казнят! Торжествует враг... И лишь березы Да чинары помнят тех солдат... И березы горестной России, И чинары Грузии бледны... Вновь земля застыла от бессилья, Вновь явился призрак той войны! Кровь людей, осколки монумента... Значит, снова прозвучит набат? Вьется в небе кумачовой лентой Над грузинским городом закат...

46. Официант, подайте Коктебель    Официант, подайте Коктебель В хрустальном переливчатом бокале. Я вспомню голубую акварель И песню волн, звучащую веками. Московское кафе... Янтарный свет... На окнах - золотые занавески. Подайте крымский огненный букет, Настоянный на солнце коктебельском. Официант, подайте Коктебель! Подайте мед с чарующей полынью, Прозрачный, словно синяя купель, В которой утоплю мое унынье. За столиками - гости подшофе. В бокалах - разноцветные коктейли. Пускай ворвется в тихое кафе Мятежная стихия Коктебеля!

47. Как жалко...   За окнами ворчит и хмурится Весна, холодная, как осень. Лишь восемь градусов на улице. Как жалко, что не двадцать восемь. Хрустальной пленкой лужи скованы. Не то ноябрь, не то апрель... За окнами видна Московия - Как жалко, что не Коктебель!

48. Прощание с весной   Весна уходит вдаль. Сирени отцвели. Теряет свежесть малахитовая зелень, И летняя заря на все цветы земли Льет с неба чудодейственное зелье. Приходит лето к нам. И небеса глядят вослед весне лазурным взором нежно. Вот одуванчики меняют свой наряд, и вянут ландыши в букете белоснежном. Исчезла и слилась с туманом облаков Черемухово-яблочная белень. Заплакали цветы слезами лепестков, Заплакала росой тоскующая зелень.

[найти на сайте] [список авторов]